Двойная фамилия

More about the book

Когда тебе исполнилось два месяца, я сказал себе: хватит. Баста. А посему доставай чемоданчик и ощути, наконец, себя свободным человеком. Я складывал в чемодан белье и рубашки, ты спал. Когда я собрал чемодан, ты проснулся. И я зашел в комнату – попрощаться с тобой. Ты лежал в кроватке, еще сонный, теплый, и важно на меня таращился, словно собирался отчитать за что‑то. Я подложил под тебя сухую пеленку, поймал и подержал в ладони брыкливую атласную пяточку, наклонился к тебе и прищелкнул языком. И тут случилось невероятное: ты вдруг улыбнулся мне широкой, беззубой, потрясающей улыбкой. Ты впервые сознательно улыбнулся мне, именно мне, показал, что отныне из обслуживающего агрегата я превратился для тебя в существо живое, важное и весьма тебе симпатичное. Несмышленыш, ты словно почувствовал, что я собираюсь бросить тебя, и предъявил СВОЙ ЕДИНСТВЕННЫЙ МОГУЧИЙ КОЗЫРЬ…”